Военнопленные и международное право

      Международные правила обращения с пленными были закреплены ещё на Гаагской конференции 1899 года (созванной по инициативе России). В связи с этим германский Генеральный штаб разработал инструкцию, которая сохраняла основные права за пленным. Даже если военнопленный пытался бежать, его могли подвергнуть только дисциплинарному наказанию. В ходе Первой мировой войны правила нарушались, но их суть под сомнение никто не ставил. В немецком плену за всё время Первой мировой войны умерло от голода и болезней 3,5% военнопленных.

      В июле 1929г. в Женеве были подписаны три новых соглашения гуманитарного права: «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях» (модернизированный вариант соответствующего соглашения 1864/1906 гг.), «Об улучшении участи раненых, больных и жертв кораблекрушения в Военно-морском флоте» и, наконец, «Об обращении с военнопленными».

      Авторы конвенции зафиксировали в ней важное новшество в сравнении с Гаагским соглашением 1907г. Ст. 82 гласила: «Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее, положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших».

        Соглашение «Об обращении с военнопленными» подписали и ратифицировали 47 государств. Германия подписала данное соглашение непосредственно на конференции. В 1934г. документ был ратифицирован и получил в Германии наивысший юридический статус «имперского закона». Советский Союз не принимал участие в работе конференции и, соответственно, не подписал данное соглашение.

       Женевская конвенция 1929г.  об обращении с военнопленными обеспечивала пленным ещё большую степень защиты, чем прежние соглашения. Германия, как и большинство европейских стран, подписала этот документ. Москва конвенцию не подписала, однако ратифицировала заключённую одновременно конвенцию об обращении с ранеными и больными на войне. СССР продемонстрировал, что собирается действовать в рамках международного права. Таким образом, это означало, что СССР и Германия были связаны общими международно-правовыми нормами ведения войны, которые имели обязывающую силу для всех государств, независимо от того, присоединились они к соответствующим соглашениям или нет. Даже без всяких конвенций уничтожать военнопленных, как это делали гитлеровцы, было недопустимо. Согласие и отказ СССР ратифицировать Женевскую конвенцию положение не менял. Именно поэтому на этот факт обратил внимание глава военной разведки и контрразведки Германии адмирал Вильгельм Канарис. Он направил начальнику Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) протест, в котором сообщил, что хотя Женевская конвенция не действует в отношениях между Германией и СССР, но действуют основные положения общего международного права об обращении с военнопленными. Они сложились с XVIII столетия, и военный плен не является ни местью, ни наказанием, а только мерой предосторожности, которая мешает военнопленному вновь участвовать в войне. По мнению главы Абвера, «…с военной точки зрения недопустимо убивать или увечить беззащитных». Кроме того, каждый командир заинтересован в том, что его собственные солдаты, будучи плененными, будут защищены от плохого обращения.

       Надо также отметить, что права советских солдат были гарантированы не только общими международно-правовыми нормами, но и подпадали под действие Гаагской конвенции (1899г.) которую подписала Россия. Положения этой конвенции сохранили силу и после подписания Женевской конвенции, о чём были осведомлены все стороны, включая немецких юристов. В немецком сборнике международно-правовых актов от 1940г. указывалось, что Гаагское соглашение о законах и правилах войны действительно и без Женевской конвенции. Кроме того, надо отметить и тот факт, что государства подписавшие Женевскую конвенцию принимали на себя обязательство нормально обращаться с пленными вне зависимости от того, подписали ли их страны конвенцию или нет. В случае германо-советской войны беспокойство должно было вызывать положение германских военнопленных – СССР Женевской конвенции не подписал.

Подробнее в статье: Стратиевский Д. Советские военнопленные Второй мировой и гуманитарное право. Могла ли Москва спасти своих граждан? // Журнал российских и восточноевропейских исследований. 2014. № 1(5). С. 79-90.

Гуманитарная деятельность Советского правительства в ходе войны

      Таким образом, с точки зрения права, советские пленные были полностью защищены. Они не были поставлены вне рамок международного права, как любят утверждать ненавистники СССР. Пленные были защищены общими международными нормами, Гаагской конвенцией и обязательством Германии по Женевской конвенции. Москва ещё и пыталась обеспечить своим пленным максимальную правовую защиту. Уже 27 июня 1941г. СССР выразил готовность сотрудничать с Международным комитетом Красного Креста, но это делу помощи военнопленных совсем не помогло. Если военнопленные западных стран – союзников по антигитлеровской коалиции могли рассчитывать на более гуманное отношение к своим пленным, а также на ежемесячные гуманитарные посылки из своих стран, пересылаемых   Красным Крестом для улучшения питания военнопленных в лагерях, то советские пленные начисто были лишены всего этого.

     Свои существенные изъяны в гуманитарной работе по облегчению участи советских военнопленных, преследуемы народов и народностей руководство Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца деликатно объясняет следующим образом: «период Второй мировой войны стал самым неудачным в работе МККК. Организации не удалось оказать эффективную помощь жертвам Холокоста и другим преследуемым группам населения. В отсутствии достаточных правовых оснований, а также ввиду ограничений, обусловленных тесными связями со швейцарским истеблишментом и необходимостью строго следовать принятым в организации процедурами, МККК не смог предпринять решающих действий и прийти на помощь тем, кто в ней нуждался. Лишь некоторые делегаты МККК делали все, что только было в их силах, чтобы спасти отдельные группы евреев».

      1 июля 1941г. в СССР было утверждено «Положение о военнопленных», которое строго соответствовало положениям Гаагской и Женевской конвенций. Германским военнопленным гарантировались достойное обращение, личная безопасность и медицинская помощь. Это «Положение» действовало всю войну, его нарушители преследовались в дисциплинарном и уголовном порядке. Москва, признавая Женевскую конвенцию, видимо, надеялась на адекватную реакцию Берлина. Однако военно-политическое руководство Третьего рейха уже перешло линию между добром и злом и не собиралось применять к советским военнопленным –  «недочеловекам», как изображала наш народ нацистская пропаганда, ни Гаагскую, ни Женевскую конвенции, ни общепризнанных норм и обычаев войны. Советских «недочеловеков» собирались массово уничтожать.

      17 июля 1941г. Кремль обратился к правительству Швеции с нотой, в которой выразил готовность соблюдать Гаагскую конвенцию 1907г. на условиях взаимности со стороны Германии. По мнению Штрайта, «Советский Союз, объявив для себя обязательным соглашение, подписанное царским правительством, завершил процесс своего присоединения к Гаагской конвенции». Германия отклонила эту ноту 25 августа 1941г. Доказательством серьезных намерений Москвы является следующий документ: «Телеграмма из Москвы 8 августа 1941г. господину Хуберу, президенту Комитета Международного Красного Креста, Женева. В ответ на Вашу (ноту) № 7162 НКИД СССР по указанию Советского правительства имеет честь сообщить, что Советское правительство своей нотой от 17 июля уже заявило правительству Швеции, представляющей интересы Германии в СССР: Советский Союз считает для себя обязательным соблюдать перечисленные в IV. Гаагской конвенции от 18 октября 1907г. правила ведения войны касательно законов и обычаев сухопутной войны, при обязательном условии соблюдения указанных правил Германией и ее союзниками. Советское правительство согласно с обменом информацией о раненых и больных военнопленных, как это предусмотрено ст. 14 в приложении к названной конвенции и ст. 4 Женевской конвенции от 26 июля 1929г. «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях». Вышинский, заместитель народного комиссара иностранных дел».

     Следующие ноты протеста за подписью Председателя Совета народных комиссаров СССР – народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова последовали 25 ноября 1941г. и 27 апреля 1942г. НКИД СССР в ноте от 25 ноября 1941г., фигурировавшей на Нюрнбергском процессе в качестве документа «СССР-51», приводил конкретные примеры негуманного и жестокого обращения нацистов с советскими военнопленными. Глава 6 этого документа называлась «Истребление советских военнопленных». Данная нота свидетельствует об отсутствия замалчивания проблемы со стороны Кремля и противоречит тезису о якобы «равнодушии Сталина» к судьбам советских военнопленных. На этом попытки косвенных обращений к германскому правительству, по существу, были прекращены.

О положении советских военнопленных в гитлеровской Германии

      В 1941-1945 гг. советские военнопленные сильно голодали, находились в неприспособленных для жизни условиях, вплоть до земляных нор, сталкивались с массовым нарушением санитарно-гигиенических норм. После пленения военнослужащие РККА и советские партизаны принуждались к разглашению сведений военного характера, в том числе с применением угроз и пыток. Согласно ряду приказов определенные категории советских военнопленных (евреи, партработники, комиссары, нередко и офицеры) подлежали «селекции» и расстрелу. В прифронтовой полосе германских армий, во время пеших маршей и в «дулагах» раненые и ослабевшие военнопленные казнились охраной на месте. Медобслуживание в лагерях было минимальным. Раненые и больные пленные не освобождались от транспортировки в другие лагеря, в том числе и на территории Германии, без военной необходимости. Советские пленные привлекались к принудительному труду в военной промышленности «Рейха», работали без выходных. Практически во всех индустриальных отраслях (металлообработка, химическая и горная промышленность, железнодорожный сектор, погрузочные работы) советским пленным приходилось работать в условиях, вредных здоровью; нормы технической безопасности не соблюдались. Приговоры в отношении «провинившихся» советских военнопленных приводились в исполнение «на скорую руку», следствие и суд были скорее исключением, чем правилом. В каждом лагере существовал карцер либо иное изолированное место строго содержания. В отношении пленных советских военнослужащих повсеместно применялись телесные наказания, например, за невыход на работу (даже в случае болезни либо физической невыполнимости действий) или за отказ вступать в Русскую освободительную армию (РОА) и другие коллаборационистские формирования. Советские военнопленные нередко направлялись в стационарные места заключения, не предназначенные для их содержания в смысле международного права, например, в тюрьмы гестапо и в концлагеря под юрисдикцией СС. За небольшим исключением советские пленные не имели возможности отправлять корреспонденцию на родину. Ни государственные структуры СССР, ни семьи не знали об их местонахождении. Об удовлетворении культурных и религиозных потребностей не могло быть и речи, за исключением подвижнической деятельности отдельных представителей церкви, что, впрочем, разрешалось нацистами лишь в пропагандистских целях, на оккупированной территории и в короткий период. Военнопленные-женщины подвергались насилию и издевательствам. Таким образом, вермахт и руководство Германии сознательно и целенаправленно нарушали большинство положений Гаагской и Женевской конвенций.

     Уже после войны, когда перед немецким генералами замаячили серьезные судебные приговоры за сознательное уничтожение военнопленных, они стали придумывать оправдания и лгать. Их ложь было довольно примитивной, но именно она стала основой для измышлений ненавистников СССР и русофобов вообще. Во-первых, утверждали германские генералы, они оказались якобы не готовы к тому, что в их руках окажется так много советских пленных. В результате они не смогли обеспечить им должного содержания и обеспечения. Ясно, что это наглая ложь. Немецкое командование изначально рассчитывало на молниеносную войну и завершение основной фазы войны осенью 1941 года. Из этого с неизбежностью следует, что в руках у немцев окажутся миллионные массы из разгромленной Красной Армии, мобилизованного населения, партийного и государственного аппарата страны.

    Второе оправдание нацистов также ложно. Они сообщили, что советские военнопленные попали в плен уже доходягами (от плохой советской жизни) и сотнями тысяч умирали, не выдерживая условий плена. Ещё одну причину придумал германский историк Йохим Гофман, который заявил, что немецкой охране лагерей и командам СД пришлось массово расстреливать пленных, т.к. к этому их подтолкнула советская агентура. Этот бред даже комментировать бессмысленно.

      Многочисленные документы и факты подтверждают, что уничтожение советских военнопленных было спланировано заранее. Никакие действия советских властей не могли остановить эту людоедскую машину (кроме полной победы над гитлеровской Германией).

Сколько советских солдат погибло в нацистском плену?

     Точное число советских военнопленных Великой Отечественной войны до сих пор неизвестно. По данным германского командования эта цифра доходит до 5 млн. 270 тыс. Однако следует учесть тот факт, что нарушая Гаагскую и Женевскую конвенции, немецкие власти в состав военнопленных включали не только солдат и офицеров РККА, но и сотрудников партийных органов, партизан, подпольщиков, а также все мужское население от 16 до 55 лет, отступавшее вместе с советскими войсками. По данным Генштаба Вооруженных Сил РФ, потери пленными в ВОВ составили 4 млн. 559 тыс. человек. Сложность подсчета во многом связана с тем, что советские военнопленные до 1943 года не получали регистрационных номеров.

      Исходя их имеющейся статистики из немецкого плена не вернулись около 2,722 млн. человек. Точно установлено, что из плена вернулись 2,722 млн. человека 1836562 человека. Дальнейшая судьба их такая: 1 млн. отправлено для дальнейшего прохождения военной службы, 600 тыс. – для работы в промышленности, более 200 тыс. – в лагеря НКВД, как скомпрометировавших себя в плену.

   Больше всего советских военнопленных приходится на 1941-1942 гг. В частности, после неудачной Киевской оборонительной операции в сентябре 1941 года в немецком плену оказалось около 665 тыс. солдат и офицеров РККА, а после провала Харьковской операции в мае 1942 года в плен попало более 240 тыс. красноармейцев. По данным немецких историков, вплоть до февраля 1942 года в лагерях для военнопленных ежедневно уничтожалось до 6 тыс. советских солдат и офицеров. Зачастую это делалось с помощью удушения газом целых бараков. Только на территории Польши, по данным местных властей, захоронено 883485 советских военнопленных.

   Установлено, что советские военные оказались первыми, на ком в концентрационных лагерях были испытаны отравляющие вещества. Позднее этот метод повсеместно применялся для уничтожения евреев.

    К концу 1941 года в Германии и в оккупированных странах выявилась колоссальная потребность в рабочей силе, главным образом — в военной промышленности, и дефицит решили восполнить в первую очередь за счет советских военнопленных.