Нина Михайловна Данилкович родилась в 1929 году в Западной Белоруссии. С первых дней войны все её семья из семи человека участвовала в партизанском движении. После Великой Отечественной войны окончила МГУ им. Ломоносова с отличием, защитила кандидатскую диссертацию, заслуженный научный сотрудник.

Многие годы работала по прикладной тематике. В течение нескольких десятилетий участвовала и руководила многочисленными экспедициями от западной границы до Тихого океана, от Архангельска до Кавказа и Средней Азии (иногда экспедиции длились до 6 месяцев). Разрабатывала стандарты по различным темам. Особое место занимала разработка стандартов за­щитных средств для населения всех возрастов с учетом этнических особен­ностей. Результаты внедрены в практику Министерства обороны, химичес­кой промышленности и др.отраслей.

Нина Михайловна активно участвует в общественной жизни МГУ и Москвы. В настоящее время - председатель Совета ветеранов войны и труда МГУ им. Ломоносова, заместитель председателя Совета партизан Московского Комите­та ветеранов войны. Она член президиума: Объединенного профсоюзного коми­тета МГУ, Совета женщин МГУ, Совета ветеранов Западного административно­го округа, вузовской комиссии Московского городского Совета ветеранов.

Среди ее наград орден ’’Отечественной войны" 2-й степени, медали "За По­беду над Германией", "Партизану Отечественной войны" 1-й степени, "За осво­бождение Белоруссии" (Республика Беларусь), многочисленные юбилейные и памятные медали и знаки.

ПОЛЬША ДЛЯ ПОЛЯКОВ

Великая Отечественная война была величайшим испы­танием для всех народов Советского Союза. Особенно вне­запно это явилось страшным кошмаром для тех, кто нахо­дился на Западной границе и близлежащих районах. Наша семья Данилковичей Михаила Тарасовича (папа) и Ольги Алексеевны (мама) проживала на хуторе Борки Коссовского района Брестской области. В семье было два сына: Антон и Василий и три дочери: Евгения, Нина и Лариса. Семья, как и все местные жители, занималась сельским хозяйством.

Следует отметить, что с 1921 года по сентябрь 1939 года Западная Белоруссия входила в состав Польши. Жизнь в то время была очень трудной и сложной, так как было много различного рода ограничений в жизни. Все это относилось ко всем жителям, исключая поляков.

Всем стало понятно, что Польша для поляков, а для всех остальных законы другие. Интенсивно проводилось ополячивание населения. Хорошие земли отдавались полякам - "осадникам", которых семьями заселяли в Бе­лоруссии. Они пользовались большими льготами. Для местного населения были непомерные налоги, штрафы и большие ограничения. Так, например, пойти в лес за яго­дами или за грибами - надо купить билет, так как лес го­сударственный, безбилетникам - штраф. Денег у насе­ления нет. На своих небольших полосках земли боль­шинство крестьян "еле сводили концы с концами", чтобы обеспечить жизнь своим семьям.

В Западной Белоруссии в глубоком подполье дейс­твовала коммунистическая партия (КПЗБ). Члены партии очень осторожно проводили беседы с населением, рас­сказывали о России, Советском союзе. Польская поли­ция очень жестоко расправлялась с неугодными. Жесто­костью отличался концлагерь в райцентре Береза Картузская. Трутько Степан Алексеевич (брат мамы) не еди­ножды бывал там в заключении. Его связанного за руки и ноги на блоке подтягивали к потолку и бросали на цемен­тный пол спиной. Приходилось ему бывать и в концлаге­ре "Бяла Подляска".

По сведениям историков, в то время в Западной Бе­лоруссии на 7 человек населения приходился 1 полицей­ский. Польша для поляков (Polska dla polak6w), а для всех остальных другие законы. Это было во всех сферах жиз­ни. Например, белорусы могли заниматься только сель­ским хозяйством, евреи - торговлей, "осадники" - свои­ми угодьями, а престижное лесное хозяйство - только для поляков. Польское правительство изобрело свой ме­тод ограничения образования для населения с "Kresow", т.е. с Западной Белоруссии. По закону дети учатся в школе до 14 лет. На практике - в нашей школе в селе Борки Коссовского района дети должны ходить в 1 -й и 2-й класс по 1 году, в 3-й класс - 2 года, а в 4-й - 3 года, нес­мотря ни на какие успехи. Если ребенок прекращал хо­дить в школу - родителям штраф. Денег у сельчан нет. У каждой семьи был земельный надел (у некоторых очень небольшой), возделывание его было главным источником жизнеобеспечения семей. Только излишки зерна или кар­тофеля могли продать, чтобы заплатить налоги.

Таким образом, польское правительство резко огра­ничивало белорусов получить образование. Чтобы вы­биться из этого требовалось много усилий и материаль­ных затрат. Во-первых, учитель мог позволить учиться в каждом классе по одному году. Затем он должен хода­тайствовать о возможности обучаться в 7-летке. По ее окончании также необходимо ходатайство - характерис­тику для учебы в лицее. На вступительных экзаменах бе­лорусам сознательно занижали оценки.

Пример в нашей семье: с огромными трудами и затра­тами родители довели старшего брата к поступлению в Жировицкий сельскохозяйственный лицей. Он был хоро­шо подготовлен, пройдя все мытарства. Его другу поляку никак не давалась математика. Антон с ним занимался, готовил к экзаменам, помогал другу. На вступительных экзаменах друг получает 5, а брат - 4. Мама естественно была в курсе всего и, ради интереса, добилась встречи с экзаменатором. Ольга Алексеевна хорошо владела поль­ским языком, тот охотно ей поведал, точный перевод - "что ж я поставлю родному поляку, если белорусу буду ставить 5". Так по-доброму объяснил, поговорил.

Но было еще одно препятствие для тех, кто проходил по оценкам. Так, поступающему в Жировицкий лицей Слонимского района надо было иметь в наличии (в дан­ный момент) определенное количество постельного и на­тельного белья, костюмов, рубашек, обуви, верхней одежды, дюжину носовых платков. Все должно быть из ткани фабричного производства. Тогда у населения абсо­лютное большинство из перечисленного было из льняной и шерстяной ткани собственного станочного ткачества.

Все это испытала наша семья при поступлении стар­шего брата Антона в Жировицкий лицей.

Зная заранее все требования, у нас все было заготов­лено, однако, при подсчете и проверке оказалось, не хвата­ет одного носового платка. Для мамы это был шок! Было четко сказано, "если недостача сей же час не будет ликви­дирована, сын не будет зачислен в лицей". Спасли знако­мые лавочники - дали в кредит один носовой платок.

Сейчас даже во сне трудно придумать такое. Все здра­вомыслящие говорят: "такого быть не может!". Но наша

семья Данилковичей из хутора Борки пережила такое ...

Польское правительство твердо придерживалось сво­ей линии "Польша для поляков", а остальных любыми спо­собами не допускали к образованию. Если же кто очень настойчиво пробивается - ставить самые немыслимые преграды. Была у польских чиновников поговорка: "кто умеет плавать - выплывет".

В связи с тяжелыми жизненными условиями многие белорусы уезжали на заработки в Северную и Южную Америку (Парагвай).

В сельской местности классная комната - это дере­венская изба, где все 4 класса учились одновременно.

Был один учитель на всех по фамилии Дорш (пан Дорш). Хорошим ученикам давал иногда конфеты, редко катал на мотоцикле (я удостаивалась и того и другого). Самой боль­шой наградой было разрешение "pracowac w ogrodke", по­работать в пришкольном огороде. Там были образцовые грядки, красивые цветы, каких ни у кого не было, овощи и пр. Девочки с радостью пололи грядки, а другие только наб­людали через забор. Кто работал, пан учитель некоторым давал хорошие семена. Это уже был восторг!

Надо отметить, что в других школах широко применя­лось физическое наказание. За плохие знания или пове­дение (особенно мальчики) иногда стояли в очереди по­лучить от учителя сильный удар линейкой по ладони (не­которые линейки специально были обтянуты проволо­кой). Если пан учитель сказал "дай лапу", ученики тут же подходят с вытянутой вперед рукой. Обычно за наказа­нием выстраивалась целая очередь.

Часто мальчики получали более сильное наказание: ложились на стул наперевес лицом вниз и получали сильные удары ремнем по мягкому месту, бывало и рем­нем с металлической пряжкой.

Следует отметить, что польское правительство уделя­ло большое внимание железной дороге. Железнодорож­ники, отвечающие за определенный участок дороги, жили семьями в добротных домах с хозпостройками, могли ис­пользовать землю около железной дороги. Обслужива­ние, осмотр путей был тщательным и регулярным.

Недалеко от нашего дома (ближе к деревне Борки) многие годы проживала многодетная семья железнодо­рожника Белого. Ближе к станции Доманово у переезда жила и работала семья Новицких. Мы были дружны с ни­ми, все праздники отмечали вместе.

Вдруг весной 1939 года правительство стало срочно переселять наших железнодорожников в центральные районы Польши, а на их место к нам присылать поляков. Все мы были этим очень встревожены и понимали - "все это не к добру". Делалось это, очевидно, чтобы местное население не имело никакой связи с железнодорожника­ми. Потом стало понятно, что действительно железную дорогу Польша в тайне готовила для свободного продви­жения германских войск на восток.

...Жизнь продолжалась, преодолевая трудности, но иногда тихо, шепотом, в доверительных беседах, говорили о России, о Советском Союзе. Там, как будто, могут учить­ся все, кто и где захочет, там все национальности равны, это было нечто сказочное, поверить в это было трудно.

В продаже были и некоторые товары из России. Напри­мер, нитки для швейных машин из России были наилучши­ми. Поскольку мама шила все и не только для своей семьи, то большой удачей было купить нитки из России. Все раз­говоры о России были очень опасны. Польская полиция была очень бдительной, появлялась часто и неожиданно.

ВОССОЕДИНЕНИЕ СТАЛО ПРАЗДНИКОМ

Поэтому, конечно, воссоединение Западной Бело­руссии с Советским Союзом было долгожданным праз­дником.

17 сентября 1939 года. Западная Белоруссия и За­падная Украина воссоединились с восточными областя­ми. В соответствии с законом СССР вошли в состав Со­ветского Союза. Это было ликование всего народа.

В шести километрах от нашего хутора по основной магистрали - шоссе Минск - Барановичи - Береза - Брест сплошным потоком шли машины, танки с бойцами Красной Армии. Население со всех отдаленных дере­вень, хуторов день и ночь стояли у шоссе с цветами, встречая Красную Армию. Всех забрасывали цветами. Песни, танцы, приветствия длились несколько суток. Де­тей на ночь пристраивали в ближайших домах, а взрос­лые ликовали сутками.

Особенно радовались школам на русском языке, с одновременным изучением белорусского языка и лите­ратуры, так как раньше все школы были только польские. Мы уже ходили в среднюю школу в село Любищицы, что была в 6 км.

Налаживалось коллективное хозяйство, а также уста­навливались все руководящие органы - Советы: облас­тные, районные, сельские. Началась коллективизация, организовывались колхозы. Многие с большой осто­рожностью относились к этому и удивлялись, как это се­мья Данилковичей со своим хорошим хозяйством пер­вая вступила в колхоз. Поговаривали: "они что-то знают наверняка" и потихоньку потянулись в колхоз. Проблем с организацией колхозов не было. Поскольку хутора на­ходились далеко от центра колхоза в Любищицах, то все вступившие в колхоз, как и прежде, жили в своих домах, обрабатывали свою землю, вели свое хозяйство. В кол­хоз сдавали свою продукцию по выработанному норма­тиву. Было определено, кому и сколько сдавать зерна, картофеля, молока и пр. На будущее предполагалось все хутора, их постройки перевести и воссоединить тер­риториально всех.

Жизнь наладилась, мы были счастливы.

Мирная жизнь шла своим чередом с радостью и на­сыщенностью. Старший брат Антон учился в техникуме и сообщил в письме, что едут на практику под Перемышль в июне 1941 года. Мама в это время с женщинами реши­ли поехать в г.Белосток (поездки на поезде для нашего на­селения в Польше были невозможны). Жизнь после вос­соединения и дела всякого рода были только в радость.

ФАШИСТСКАЯ ОККУПАЦИЯ

Утро 22 июня 1941 года. Очень рано в предрассвет­ный час слышна канонада, гул, взрывы, бомбят желез­ную дорогу. Ужас охватил всех. Оказалось, без объявле­ния войны, нарушив пакт о ненападении, фашисты втор­глись в нашу страну. Границу СССР пересекло множес­тво фашистских самолетов, тысячи танков, сопровожда­емых мощным артиллерийским обстрелом. На следую­щий день, ближе к вечеру, огненный трассирующий шлейф рассекал сумерки вдоль шоссе Брест - Минск - Москва. Лавина фашистской бронетехники рвалась на восток, шквалом огня сметая все на своем пути. Желез­ная дорога была разбита, поэтому главной магистралью была шоссейная, по которой броня, сила и мощь вермах­та сплошным потоком двинулась на восток. На некоторое время их движение задерживали разрозненные части Красной Армии, но та лавина огня и мощь бронетехники фашистов подавляла сопротивление и опять двигалась вперед по основной транспортной магистрали шоссе Брест - Минск.

Мама вернулась домой через неделю, измученная до предела. Женщины пробирались лесами, а где приходи­лось идти полем или лесной поляной, фашистские лет­чики обстреливали их из пулеметов, много ее попутчиц погибло. Страшные и печальные рассказы мамы потря­сали воображение.

Все же, несмотря на горечь пережитого, радость воз­вращения мамы была безмерной.

В виду внезапности нападения на нашу страну захват­чиков, в лесах, в окружении оказалось много разрознен­ных частей Красной Армии, которые не смогли сдержать натиск мощного врага. В лесах и на местах боев остава­лось много оружия и боеприпасов. Наши родители твер­до знали, что оружие непременно скоро нам пригодится. Поэтому вся наша семья активно собирала пулеметы, винтовки, в том числе десятизарядки, ящики с патрона­ми, наганы, бинокли и ящики с толом. Все тщательно прятали на своем хуторе и в ближайшем лесу, в надежде и с уверенностью, что очень скоро во всеоружии сможем подключиться к отпору захватчиков.

Встретившись в лесу с одним командиром Красной Армии, Михаил Тарасович (папа) с Василием (моим бра­том) поняли, что у них нет никакой связи, совершенно не знают обстановки и своих возможностей выхода из окру­жения. Командиру все рассказали, в том числе и воз­можность продвижения на восток. По нашим наблюдени­ям, ночью движение фашистских войск по шоссе всегда останавливалось, и вся бронетехника стояла почти плот­ной стеной до утра. Таким образом, если скрытно не удастся найти свободное место для прохода (что иногда бывало), тогда только внезапность нападения и прорыв с боем обеспечат успех. Еще несколько ночей красноар­мейцы подходили к нашему дому у леса. Всех кормили, давали еду с собой, кому надо было - переодевали, де­лали перевязки - все, что было необходимо.

Все это надо было делать очень осторожно и скрытно от соседей, так как с первых дней гитлеровцы издали приказ - расстреливать каждого за малейшую помощь бойцам Красной Армии, за оружие, за патрон и даже за найденную во дворе или доме гильзу.

Угрозами на ограничивалось. Там, где появлялись фашисты, сразу же господствовал жесточайший террор. Расстреливали красноармейцев, служащих советских учреждений и простых жителей. Так в де­ревне Огородники вывели из домов 12 мужчин и тут же расстреляли без всякого обвинения. В селе Лю­бищицы живыми зарыли на кладбище семьи и гру­зовыми машинами утрамбовали могилу. На следую­щий день мы видели это место, ужасаясь такому злодеянию. Устраивали облавы, жителей сгоняли в сараи и сжигали живыми. Это было не только в Ха­тыни, о чем известно всем, но и у нас в Брестской области и других областях и районах Белоруссии.

Наших родственников в Березовском районе расс­треляли почти всех, так как сын Степана (брата мамы), спасаясь от полицаев, ушел в лес к партизанам. Мы не сразу узнали об этой трагедии, так как Березовский ра­йон был отнесен к Украине, а наш район оставался в Бе­лоруссии. Границу пересекать было запрещено. Однако через некоторое время родители смогли пробраться че­рез границу. Узнали обо всех злодеяниях. Так как пле­мянница мамы - девочка 4-х лет осталась без родите­лей, ее сразу же взяли с собой. В нашей семье она была постоянно, даже и в партизанском отряде (в порядке исключения командир отряда Герой Советского Союза Льдов разрешил Валечке остаться с нами).

Везде на занятой врагом территории начались слеж­ки, расстрелы, виселицы. Это проводилось согласно ус­тановленному "Новому порядку", цель которого - унич­тожение Советского Союза, истребление большинства населения, а оставшихся превратить в рабов. Но это не останавливало нас, так как мы твердо верили в Победу, и фашистам не место на нашей земле.

Мы помогали раненым бойцам укрытием, питанием, перевязочными материалами. Родители ночью перено­сили их в новое укрытие, а я и сестры, тщательно соблю­дая конспирацию, длительное время носили им пищу и все необходимое. После излечения, ночью приводили домой на прощанье и провожали, переправив через ре­ку, на восток.

Был еще приказ фашистов: "немедленно всем жите­лям сдать все книги и журналы", которые на площади пы­лали огромными кострами под присмотром немецкого солдата или полицая. В любой момент они могли дать ав­томатную очередь. Мы более ценные книги прятали но­чью в ящиках в лесу, зарывали в землю, тщательно маски­руя место. Менее ценные носили на костер в Любищицы, показывая, что подчиняемся приказу. Вокруг костра всег­да толпились дети, иногда и взрослые. Брат ухитрялся иногда выхватить из костра какую-нибудь книгу, какой у нас не было, и в толпе очень быстро незаметно передать нам, молниеносно прятали под кофту и старались в толпе продвинуться подальше от костра. Потом брату эти учеб­ники пригодились, так как до войны он окончил 6 классов. Самостоятельно освоил программу средней школы и после войны поступил в Брестский учительский институт (после войны Советское правительство разрешило в этот институт поступать военным только на основании резуль­татов сдачи вступительных экзаменов).

Через неделю вторжения фашисты восстановили же­лезную дорогу. Поезда груженые живой силой и техни­кой шли днем почти вплотную один за другим, ночью намного реже. И через несколько дней недалеко от на­шего дома ночью поезд полетел под откос. Повторилось это еще три раза, получилось - каждый четверг. Мы не­доумевали: как это могло быть? Папа объяснил, что иногда хороший подкоп, если его замаскировать, может заменить взрывчатку.

В ПАРТИЗАНСКОМ ДВИЖЕНИИ

В конце июля 1941 года наша семья связалась с обра­зовавшейся у нас партизанской группой, которой и пере­дали часть имеющегося у нас оружия. Они устраивали крушения поездов, громили гарнизоны фашистов и по­лицейские участки.

В 1942 году партизанское движение получило широ­кое распространении и наносило большой урон продвижению фашистских эшелонов с живой силой и техни­кой на восток.

Из центра к нам уже забрасывали десантные группы с опытными командирами, радистами и другими бойцами, которые укрепляли боевую мощь и определяли целенап­равленность боевых и разведывательных операций.

Нашей семьей заинтересовался командир спецотряда. Герой Советского Союза полковник Г.М. Линьков (псевдоним - "Льдов", "Батя") - командир специальной разведыва­тельно-диверсионной партизанской войсковой части 9903, непосредственного подчинения Главному Разведуправлению. Партизаны выходили на коммуникации противника, взрывали мосты, железные дороги, срывая военные перевозки противника, громили их гарнизоны. А для этого необходимы были четкие сведения о дисло­кации, о передвижении войск и т.д. Взрослым и молоде­жи с 15 лет для передвижения в населенные пункты, тем более на станции, необходим был пропуск. Поэтому на школьный возраст был, как говорили, "на вес золота". Мы ходили на станции Доманово, Ивацевичи - наблюдали за железнодорожными составами, живой силой техникой, иногда даже использовали магнитные час» вые мины, которые получали из отряда. Надо сказать, что взрывы на железной дороге были настолько часты, что фашисты вынуждены были вырубать леса и кустарники вдоль железной дороги на 100 метров, иногда и более. Ставили охрану через каждые 200 метров. Строили доты, дзоты и другие укрепленные сооружения через 500 - 1000 метров. Последнее было у нашего ближайшего переезда через железную дорогу. Необходимо было узнать подробнее, что там внутри кругового сооружения. Конечно, всегда стоял часовой и мог в любое вpeмя пустить автоматную очередь в любую сторону. Взрослым идти нельзя, расстреляют на подходе. Мама у нас быстро определяла возможность решения задачи. Набрала полную корзину яиц, дала белый большой платок и в путь. Была моя очередь. Взяла корзину, иду, машу белым платком, кричу "яйки, яйки" - показываю на корзину. (Расстояние от нашего дома всего 500 метров). Подхожу, часовой заинтересовался, показывает - ставь, мол, здесь корзину и уходи. Я объясняю ему, мне нужна корзина, я, возможно, еще принесу (изъясняюсь на польском, многие из них понимали). Тогда он показывает мне - иди туда, т.е. внутрь, там и кухня у них, выкладываю с поваром яички, а сама смотрю, сколько у них пулеметных точек, окошек и пр. Мама надеялась, что я вернусь, так и получилось.

      Говорят: как же вам не страшно было. Сначала страш­но с этим мы быстро справились и понимали, что если погибнем, как очень многие, то это ради жизни других, ради Победы. Да, такими мы были, бороться до Победы и стараться выполнять все задания и поручения. Появляется такая сила воли, что только одна мысль остается - выполнить это задание. Когда получаешь другое, опять - выполни это и так далее. Однажды получаем срочное задание: передать на определенную квартиру ан, за районным центром, который от нас в 12 км. Известно, что на каждом перекрестке в каждой деревне по несколько военных и полицейских постов, которые обыскивают каждого, даже прическу, если волосы длинные, этому мы никогда не пользовались записками, все только в устной форме. А в данном случае, как всегда, командование ставит задачу, а решать - исполнителю, мама быстро нашла решение. У нас в Белоруссии все население тогда выращивало лен, ткали прекрасные кие льняные и шерстяные ткани, в общем, все крестьяне вели натуральное хозяйство. В каждом доме были 1ьшие клубки ниток. Поэтому намотали на наган столько ниток, чтобы получился круглый клубок. Положили его в большую корзину и в путь... Поскольку путь очень длинный -.12 км. туда, столько же обратно, клубок тяжелый, пошли мы 3 сестры: Женя, Нина и Лариса. Задача наша была - идти спокойно, при подходе к часовым быть веселыми, делать вид, что корзина легкая, очень быстро перекатить клубок в корзине из стороны в сторону, чтобы видно было - другого ничего в корзине нет. Главное не 1устить корзину из рук, иначе вес выдаст. Клубок в корзине у нас прикрыт красивым белым вышитым фартуком. Везде на постах мы его поднимали, показывали бок и шли дальше. Мы были радостны и довольны, что только один пост остался, корзина была в моих руках, подходим, глядь - а фартушка нет, оборачиваюсь - и на наше счастье фартушек, вижу, лежит на траве, я бежать... постовой кричит: "Halt!”. Я поднимаю фартушек, показываю - вот, ветер сдул, быстро показываю корзину, бок туда - сюда, ничего больше нет. Пропустил...Наука на будущее, главное - быть очень внимательными до конца. Клубок доставили по адресу.

Пока мы шли 12 км туда, столько же обратно, родители сидели дома и все это время ждали - вернемся ли мы, или за ними приедет "черный ворон", это в случае прова­ла, за семьей сразу же приезжали каратели, увезти род­ных на расстрел... Сейчас невозможно даже себе пред­ставить их переживания и силу духа. Они верили и наде­ялись, что мы точно выполним все их наставления и за­дание будет выполнено.

Местная полиция очень следила за нашей семьей, подозревали, но поймать на чем-то не могли.

И 27 июня 1943 года самая младшая сестричка Лариса (11 лет) побежала с заданием как будто в ближайший ле­сочек за земляничкой, сказала: "Я быстро вернусь...". Од­нако (как оказалось) там ее схватили. Нашли ее сильно из­битую, всю в кровоподтеках с колотой раной в сердце...

Потом ходили слухи среди полицаев "все равно ниче­го не узнали". Предполагали мы, чьих рук была эта звер­ская, жестокая расправа... Но...

Пережить это было невозможно. Хоронили ее при ог­ромном стечении народа. Даже сейчас вспоминать все - нет сил...

Необходимо было жить и продолжать работать, хотя каждый из нас готов был пожертвовать собой, лишь бы она осталась жить... Поскольку это изменить уже было невозможно, я хотела взять ее имя, хотя бы так воскре­сить! Но в течение длительного срока мама постепенно разубедила это сделать.

Оставшаяся наша семья еще больше сплотилась, все обсуждали вместе, выслушивали мнение каждого, нес­мотря на возраст.

Нас, детей, родители с самого начала не заставляли, даже не разрешали заниматься подпольной работой, но мы сами, без их позволения, старались помогать в борь­бе с врагами. И вскоре родители, а за ними командова­ние, стали всецело нам доверять и воспринимать как полноценных бойцов и подпольщиков. Тем более, нашим преимуществом был школьный возраст.

После гибели Ларисы было невероятно трудно, поэто­му послали командиру отряда Льдову сообщение, что ра­ботать на месте больше не можем и нам необходимо всей семьей уйти в партизанский отряд. Ответ не замедлил се­бя ждать. И был таким: "В партизанском отряде может быть каждый, а то, что делаете Вы - у нас замены нет. Бу­дете работать по-прежнему на месте до тех пор, пока мы точно не узнаем, что назавтра приедет за Вами "черный ворон". Что оставалось после такого сурового ответа. Продолжать как-то жить и, конечно же, выполнять зада­ния командования. А они следовали одно за другим.

Полиция тоже не дремала. Для того, чтобы усилить слежку за нами, вселили в наш дом семью полицая, с же­ной и двумя детьми. Надеялись, обеспечили слежку за каждым из нас. Однако, в таких очень жестких обстоя­тельствах, надо было действовать. Мы - Вася, Женя и я часто не сидели дома, по-прежнему старались бывать в домах у знакомых по школе детей, родители которых бы­ли полицаями или старостой и также у очень доверенных наших друзей. Многое там можно было услышать. Вася однажды сообщил, что завтра будет облава и обыски. Пришлось ночью срочно перепрятывать оружие и боеп­рипасы. Полицай с семьей у нас в доме располагался на кухне, она у нас была очень большая. Наша семья в ком­натах (и там 2-й выход).

Связь партизанская и подпольная - только устная, от человека к человеку. Заранее установлен день и время встречи. Выполнение должно быть регулярным. Если кто не вышел на связь - считают его погибшим. Мы выходи­ли на встречу со связными по очереди или по возмож­ности. И вот однажды необходимо идти на связь - пере­дать такие-то сведения, все ведь только в устной форме, всякие записи у нас были запрещены. Уже поздний ве­чер, а полицай все сидит и сидит, спать не ложится, а на­до идти, время идет. Родители, конечно, не могут пойти. В этот раз была моя очередь. Мама нам на кухне громко говорит: "Дети, марш спать!". Мы скорее все - в комна­ту. Я сразу - в окно, там прошла пригнувшись около за­бора пчельника в сторону железной дороги, ближе к не­мецкому укрепленному сооружению. Так как около наше­го леса, близкого к дому, была засада полиции, о чем мы узнали заранее. Мне надо было как раз в ту сторону, но пришлось идти в обход, поближе к немецкому укреплен­ному пункту на железной дороге. Лес с этой стороны, в основном, был вырублен, оставались единичные дере­вья. Приходилось идти так, чтобы моя тень падала на тень дерева. Ночь была лунная, светло - "хоть иголки со­бирай". Если часовой увидит хоть какое-то движение, сразу даст автоматную очередь, а моя задача дойти, вы­полнить задание.

Кроме яркого лунного света, проявилась еще одна неприятность - невероятный хруст под ногами. Удиви­тельно, днем идешь по лесу, почти ничего не слышно, а ночью - ужас! Пришлось медленно, тихонько ступать с пятки на носок - и все нормально. Только пришлось идти очень медленно и долго. Еле дождался меня наш связной из Добынева у реки. Рассказала ему о своих затруднени­ях при обходе засады. Передала "на словах", что надо, и в обратный путь. В дом вернулась также через окно. Ро­дители не спали, очень беспокоились, но похвалили за осторожность и сообразительность.

Вспоминается множество различных заданий, в вы­полнении которых была задействована вся семья.

Вот одно из самых сложных и серьезных: "необходи­мо срочно передать на такой-то адрес пулемет, патроны и винтовки". Адрес нам всем был хорошо известен, это хутор у леса за деревней Любищицы. Задача практичес­ки невыполнима. Надо ведь столько постов миновать, на каждом - тщательный досмотр!

Родители детально рассматривали и обсуждали с на­ми возможность выполнения поставленной задачи. Единственным вариантом оставалась телега, хороший конь и добротная упряжка (это все было в наличии).

Однако самым главным и исключительным условием было - проехать без остановки и проверки на постах. Ис­ходя из этого, вся тщательнейшая разработка действий шла в этом направлении. Оказалось, по наблюдениям, что только высокое начальство полицаев проезжает вез­де без остановки. Они же могли в любой момент, без всяких причин, застрелить кого угодно. Задача наша - сложнейшая. Риск - невероятный. В этом деле помог нам хорошо знакомый полицай из села Борки. Надо от­метить, что в полицию шли некоторые преданные нашей Родине люди, чтобы оказывать неоценимую помощь подпольщикам и партизанам. Мы не знаем, каким обра­зом и при каких обстоятельствах наш знакомый, в тече­ние некоторого времени, сначала вскользь упоминал, потом подробнее рассказывал полицаям, что есть даль­ний хутор, где можно хорошо отдохнуть! Живут спокой­ные люди, не болтливые, вдали от других домов. Хоро­шее хозяйство, пасека. Нам он только тогда сообщил, когда встречать "гостей". Срочно стали готовиться. Под­готовили оружие, прикрыв его сеном и соломой в сарае. В доме готовили угощения. Жарили, парили, готовили всевозможные закуски, пироги, а самогон у нас был из зерна трехкратной очистки. Это практически был спирт. Приехали полицаи, мы их не знали, к счастью, не прихо­дилось иметь дела с ними. Встретили как самых "дорогих гостей". Какая же сила воли должна быть у всей семьи, чтобы убедительно изображать радость приема этих из­вергов в человеческом обличии, которые расстреливали людей без разбора.

Когда "гости" уже дошли "до кондиции", папа одним малозаметным взглядом дал понять брату - готовить те­легу. Они поочередно спокойно вышли. Мама с Женей все подкладывали "гостям" угощения, а я, как и было запланировано, вышла как бы кормить кур, а сама следи­ла взглядом, не выходит ли кто-нибудь из полицаев.

В сарае аккуратно в телегу укладывали ящики с пат­ронами, на них пулемет, винтовки, а сверху много, много сена. Огромная опасность была в том, что в любой мо­мент полицаи могли выйти из дома и зайти в сарай.

Нервное напряжение у нас было запредельным. Все укладывали молча, без единого слова, и в звенящей ти­шине был едва уловим лишь звук скользящего оружия. В случае опасности, защита у нас вообще не предусмотре­на, мы это понимали и готовы были к самому худшему, но старались все делать так, как было задумано.

Когда телега с красавцем конем стояла у порога, ак­куратно проводили "гостей", помогли им разместиться на мягком сене, а наш друг полицейский был за кучера. Проезжая посты, часовые им только честь отдавали. Мы все еще очень долго сидели молча, неподвижно, гово­рить никто не мог, так ожидали... Если бы хоть кто-ни­будь из наших "гостей" протянул руку вглубь сена, за на­ми через пару часов, как положено по их закону, приехал бы "черный ворон". Какое же эмоциональное напряже­ние было у каждого из нас!

Очень суровое было время. Все те годы у нас не бы­ло ни одного спокойного дня. Очень часто надо было мгновенно соображать, как поступить в той или другой сложившейся непредвиденной ситуации. Вот, к примеру - нам часто приходилось бывать на железнодорожных станциях, где останавливались поезда, следующие на восток с живой силой и техникой фашистов. Надо быть очень осторожными, так как там всегда были и часовые, и полицаи. Задача была - наблюдать и абсолютно все за­поминать. Однажды я, будучи на станции Доманово сре­ди толпящихся людей, попала в облаву. Кольцо сжимает­ся, мне необходимо выбраться, но как? Всех постепенно прижали к поезду. Поезд начинает трогаться. Отчетливо понимаю, что мое спасение только на другой стороне по­езда. Мгновенно падаю на рельс (в середине вагона), пе­рекатываюсь через второй рельс, молниеносно вскаки­ваю и сколько было сил мчусь через огороды, перелетаю через заборы, подальше от станции. От невероятной скорости сердце, кажется, вылетит из груди.

Добежала до крайнего дома, в котором жил человек, поговаривали, сотрудничал с немцами. Пришлось зайти, переждать. Сама удивилась, как после такого "олимпий­ского" бега смогла совершенно спокойно войти, расс­просить, что там на станции, как-то шумно? Получилось, как будто я иду из дома на станцию. Хозяин посоветовал не ходить, так как там облава.

Продолжение - часть 2.

воспоминания председателя Совета ветеранов
войны и труда МГУ им. М.В. Ломоносова

Нины Михайловны Данилкович