Семенов Виктор Владимирович
(11.11.1928-28.06.2020)
Родился в Москве, учился в школе на ул. Пречистенка. Воспоминания Виктора Владимировича:
«Когда началась война, я был в Москве и было мне тогда 12 лет. Войну воспринял, как и все мои сверстники: что-то очень героическое будет происходить и, конечно же, с нашим участием. Мы готовились к обороне, у нас была целая сеть различных кружков: «Готов к противохимической обороне», «Готов к санитарной обороне», мы почти все были Ворошиловские стрелки, из «малокалиберки» выбивали по нормативу не меньше 35 очков из 50 возможных. Умели пользоваться противогазом, знали, как тушить «зажигалки», первичные знания имели. И, конечно же, все немедленно собрались на фронт!
Когда начались налёты, ситуация несколько изменилась. Жизнь стала сложнее, ввели продовольственные карточки, еды не хватало, на улицах стало опасно, сверху сыпались смертоносные бомбы, убивало и заваливало людей. Была у нас реальная обязанность: следить за соблюдением светомаскировки. В сумерках мы внимательно оглядывали окна своего двора: нет ли где щели или незатемнённых окон. Поначалу были такие окна, потом жители привыкли и перестали открывать шторы даже днём.
На крыши нас не пускали, на дежурства не брали, если только иногда не пробирались мы куда по своим ходам сами, но нас гоняли и ругали взрослые. А мы же всё знали и умели, бомбы различали, - было очень обидно!
Некоторое время были мы в эвакуации у своей родни на Кубани, около полутора лет там провели. Потом снова вернулись в Москву, пошёл я снова учиться в школу. С друзьями, четверо нас было, решили всё-таки попасть на фронт, а то как же - без нас война может закончиться! Двое из нас решили пойти на флот, нас агитировали, но я считал, что настоящий воин - только пехотинец, чтобы в бой с винтовкой!
Фронт наш к этому времени уже был на территории Восточной Пруссии. Я разобрался, изучил карту и понял, что участвовать во взятии Берлина здорово, но как туда доехать? И решил я ехать в Восточную Пруссию - это было ближе. И поехал. А ехать куда-либо в войну было очень непросто, потому что везде требовался пропуск или предписание, без этого не продавали билеты в кассах.
До этого мы побывали в военкомате, чтобы попробовать попасть на войну «законным путём». Конечно же, нас никто никуда не взял. Просились в училище - только с осени, разве же можно было ждать так долго! Как я ехал - это было целое действо! Проводники в поезд не пускали, на крыше, как ездили раньше беспризорники, и феврале не очень поедешь, да и патруль следил за каждым поездом при посадке. Пробраться в тамбур - нужен ключ, пробовал я его раздобыть, но мне отсоветовали - сказали, что это уже взлом.
Часть пути я прошёл пешком, часть проехал с попутными машинами, ехал несколько раз с паровозной бригадой: как они меня к себе пускали - до сих пор удивляюсь. Пытался помогать бросать уголь, да это тоже оказалось наукой, не получилось. Говорил честно: еду на фронт. Прогоняли в основном, но три бригады меня взяли на разных участках пути.
На товарном поезде в последнем вагоне был кондуктор, он ехал на открытой площадке последнего вагона и вывешивал красный фонарь. Вот к ним я просился тоже, получилось пару раз. Всяко-разно добрался я через Литву до самой границы Восточной Пруссии. Дальше не шли поезда, рельсы не перешиты были. Осмотрелся - едут солдаты наши, человек двенадцать, на «студебеккере». Попросился - взяли меня с собой на фронт. Доехал я с ними до КПП, а там - государственная граница, надо всем солдатам вылезать и предъявлять документы, а мне и предъявить нечего. Подходит начальник: «А это кто?» - «Да так, один придурок воевать едет!» Засмеялся начальник, но не выгнал меня. Вот так и поехали мы дальше. Доехали солдаты до временной гостиницы, а дальше им в расположение части - а мне куда? Пустили переночевать, пристроили в уголочке, а с утра опять - куда идти? Услышал выстрелы в отдалении - ну, думаю, мне туда - фронт там. Пошёл потихоньку. Небольшой, практически пустой немецкий городок, названия не помню уже, и вышел я неожиданно на артиллерийские позиции: увидел пушку замаскированную. Подхожу, разглядываю пушку, а тут - часовой: «Стой! Стрелять буду!» Стою - а что делать? Вызвал часовой разводящего - арестовали меня. Потом пришёл комбат, оказалось - почти соседи. Но всё равно - не положено, меня на машину - и в общую камеру, в контрразведку. А там: «Говори, с каким заданием шёл в часть?»- «Да ни с каким, я на фронт воевать шёл!» - «И от самой Москвы добрался - сказки не рассказывай!» Рассказываю, как доехал, как через границу прошёл - не верят мне!
Вижу я, что дело моё плохо, да ещё у его ног овчарка огромная лежит и на меня смотрит, язык высунув. Овчарку на меня натравил, повалил меня пёс на пол, зубами щёлкает, а чекист опять: «Будешь говорить, какое задание у тебя?!» Я свое говорю, что всё как есть сказал, и не вру!
Потом уже матушка рассказала, что приходили к ней из милиции, спрашивали где сын. Она и сказала, как есть: «Вот, одно письмо прислал с дороги: на фронт убежал!» Это проверяли меня так. Потом вызвали, сказали, что всё со мной ясно, и что едет у них днями один в командировку, он меня обратно в Москву отвезёт. «Я не поеду!» - «А кто тебя спрашивать будет?» - «А я всё равно от него убегу! Я хочу на фронт!»
Посмотрел на меня майор, и говорит: «Ну ладно. Иди вот туда.» - и записочку маленькую написал мне с собой. Прихожу, посмотрели, отправили в баню, выдали обмундирование, - всё как положено. Попал я в войска 3-го Белорусского фронта. Всё делал в составе пехотной роты: и бегал, и стрелял, и копал, и таскал... Тяжёлая фронтовая работа, ничего героического.
Со мной служили вместе взрослые солдаты, в отцы мне годились. Относились ко мне с уважением, не обижали, не попрекали возрастом, лишнего ни за кого делать не заставляли, наоборот - учили, помогали всячески. Разных национальностей были у нас солдаты, все друг к другу относились с большим уважением, никаких национальных розней не было.
Кенигсберг взяли, велись местные бои по прочистке территории, много наших оставалось, занимали немецкие хозяйства и не шли дальше с фронтом, остатки немецких отрядов в лесах прятались, нападали на наших, если шли малым числом. На одной из таких «прочёсок» шли по лесу цепью, всё было тихо, вышли на поляну, а там клевер растёт - красивый, густой! Мы расслабились, тепло уже, присели - и кто-то спугнул из-под ног зайца. Пробежал он совсем немного - и взрыв. Мины, целая поляна, спас нас заяц.
9 мая 1945 г. Команда: «Рота, подъём!» - и всё. А продолжения команд: «тревога» или «в ружьё» нет. Не понятно и не привычно. Глянули в окно - а там все обнимаются, кричат, стреляют в воздух - всеобщее ликование. Стреляли кто из чего, до последнего патрона. А потом даже «сто грамм» выдали, чего давно уже не было.»
В.В.СЕМЕНОВ награждён орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и другими наградами. Но самой ценной для себя наградой Виктор Владимирович считал медаль «За взятие Кенигсберга», где 17-летним рядовым пехоты встретил долгожданную Победу.
После войны В.В.СЕМЕНОВ закончил военное училище связи. Служил на офицерских должностях в Белоруссии, Подмосковье (Таманская дивизия), опять Белоруссия, в Одессе и даже на Курильских островах (о.Итуруп). Проходя службу в Воздушно-десантных войсках на должности инструктора парашютно-десантной подготовки, совершил 110 прыжков. Полковник в отставке.
Начиная с 1995 года В.В.СЕМЕНОВ вел большую общественную работу в Совете ветеранов СЗАО. В 2013-2020 гг. он возглавлял Совет ветеранов Северо-Западного административного округа г. Москвы.