Федоров Леонид Леонидович

(31.08.1924-27.02.2024)

Война - совсем не фейерверк.

А просто трудная работа,

Когда, черна от пота, вверх

Скользит по пахоте пехота.

Михаил Кульчицкий

    27 февраля 2024 года пришла печальная новость: не дожив полгода до своего 100-летия, ушел из жизни участник Великой Отечественной войны, командир пулеметного взвода, полковник юстиции, кандидат юридических наук, профессор кафедры уголовного права и процесса Леонид Леонидович Федоров.

      Леонид Леонидович родился 31 августа 1924 года в г. Уфе в Башкирии. В 1941 году окончил девять классов средней школы № 5 г. Уфы. До призыва работал в совхозе. В феврале 1942 года призван в ряды Красной армии и направлен в Краснохолмское пехотное училище Чкаловской (ныне Оренбургской) области. По окончании направлен в гвардейскую дивизию в город Саракташ, где та находилась на переформировании. В начале сентября откомандирован в распоряжение Южно-уральского военного округа, а оттуда в Запасной полк, где готовил кадры к фронту. В конце 1943 года направлен в Рижское военно-пехотное училище в городе Стерлитамак Башкирской АССР, где обучался в офицерском батальоне. В феврале 1944 года направлен на 2-й Украинский фронт в 52-ю армию, 50-ю дивизию, во 2-й Краснознамённый полк, 3-й стрелковый батальон, пулемётную роту, командиром 1-го взвода. С октября 1944 года воевал на 1-м Украинском фронте. Принимал участие в освобождении территорий: Украины, Молдавии, Румынии, Польши, Чехословакии. За время войны был дважды ранен и контужен. Окончание войны встретил 12 мая под Прагой.

Из наградного листа к ордену Отечественной войны II степени (представлялся к ордену Красной Звезды):
«За время боевых действий с 20 по 25.8.1944 года на высоте 155,0, своим взводом уничтожил до 35 солдат противника, подавил своим огнем 3 вражеские огневые точки.
На высоте 196,0 уничтожено свыше 130 солдат и офицеров противника и несколько огневых точек, в результате чего батальон с незначительными потерями овладел высотой.
Своим личным примером храбрости тов. Федоров увлекал взвод на активную борьбу с противником и по его инициативе расчеты маневренным огнем с флангов, на высоте "Безымянная", рассеяли пехоту противника.
За умелое руководство пулеметным взводом в сложной боевой обстановке, за проявленное мужество и храбрость и нанесение противнику больших потерь в живой силе, тов. Федоров достоин Правительственной награды – ордена Красной Звезды».
2 сентября 1944 г.

Из наградного листа к ордену Отечественной войны II степени:
«23 и 24 января 1945 года, в боях за населённые пункты Мехау (Польша) и Грюттенберг (Германия), командуя пулемётным взводом, умело маневрируя расчётами станковых пулемётов, огнём подавил 5 станковых и 4 ручных пулемёта противника с их расчётами, кроме того было уничтожено 31 вражеских солдат и офицеров противника, что обеспечило стремительное продвижение наших подразделений вперёд, и указанные выше пункты были взяты.
За совершённый боевой подвиг лейтенант Фёдоров достоин Правительственной награды – ордена Отечественной войны II степени».

     Награждён орденами: Отечественной войны I степени и II степени (дважды); медалями: «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «Ветеран Вооружённых Сил СССР», другими медалями и памятными знаками.

      Автор мемуаров "Записки пулеметчика и юриста", которые можно отнести к лучшим образцам "лейтенантской прозы", написанных фронтовиками (в годы войны - командиры взводов и рот) в 1950-1980 гг  .

    После окончания в 1952 году морского факультета Военно-юри­дической академии служил на следственно-прокурорских должностях в военных прокуратурах (ВП) Главной базы ТОФ, Владивостокского гарни­зона, ВП ТОФ, ВП ЧФ, Выборгского гарнизона, ВП Краснознаменного ДВО.  Дважды – в 1955-1956, а затем в 1969-1971 годах – проходил службу в Главной военной прокуратуре, в том числе в 3 отделе (судебного надзора).  В 1971 году без отрыва от службы защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Был переведен по службе в Главный штаб ВМФ. Уволен с военной службы в 1974 году, безупречно про­служив в органах военной прокуратуры 20, а в Вооруженных Силах СССР – более 32 календарных лет.

     С 1975 по 2003 год преподавал в Полиграфическом институте. С 1993 по 2020 год работал в Московском гуманитарном экономическом университете. В 2000-2023 являлся председателем Совета ветеранов 50-й стрелковой Запорожско-Кировоградской Краснознамённой орденов Суворова и Кутузова дивизии (Московский комитет ветеранов войны). Издал сборник «Записки пулеметчика и юриста» в 23-х частях, а также более 150 книг и публикаций по правовой и военно­-правовой тематике, особенно о правовой защите ветеранов. Леонид Леонидович по жизни был правдолюбом, неоднократно заступался за людей, которые оказались в затруднительном положении, в том числе и по причине черствости некоторых работников Фемиды.

    Указом Президента РФ от 30 марта 1993 года ветерану Главной Военной проку­ратуры и Главного штаба ВМФ Л.Л. Федорову присвоено звание «Заслуженный юрист Российской Федерации», решением Министерства высшего образования Российской Федерации - ученое звание профессора, а затем звание Почетного работ­ника высшего профессионального образования России. 

Леонид Леонидович Федоров на фронте

   Из воспоминаний Леонида Леонидовича:

     «Вошли, как тогда писали газеты, листовки и говорили наши руко­водители, в «логово фашистского зверя», где нам и надлежало его тяжело раненого добить. И если прибегать к таким сравнениям, то надо прямо сказать, что даже тяжело раненый зверь в своем логове осо­бенно опасен, коварен и бьется до последнего. И неслучайно в период боев на террито­рии Германии наши войска понесли очень боль­шие потери.

     Серьезные потери убитыми и ранеными в этих боях понесли наша пулеметная рота и мой пулеметный взвод, особенно в уличных боях под Бреслау. При всем при том само же вступление на вра­жескую территорию, его землю прошло как-то буднично, незаметно. Возможно потому, что у нас, лейтенантов пехоты, не было топографиче­ских карт, и мы могли и не заметить перехода польско-немецкой границы. А митингов, сообще­ний об этом что-то не запомнилось. Но что характерно: перед переходом границы нас особенно активно и не раз обстреливали не­мецкие самолеты. «Мессершмитты» на бреющем полете строчили пулеметами по колонне, сол­даты, как могли, спасались от этого огня.

     Границу мы перешли 22 января 1945 года, а перед этим был особенно интенсивный налет «мессершмиттов». В батальоне в результате этого обстрела были убитые и раненые. Вообще колонны нашей пехоты в дневное время на марше, а особенно в густых лесах, на узких лесных дорогах были хорошей мишенью для немецкой авиации. Мы на марше практически были от таких на­летов беззащитны, поскольку никаких огневых зенитных средств не имели, наши самолеты нас не прикрывали.

    И все пулеметчики Великой Отечественной войны хорошо помнят, как по приказу командо­вания наши «Максимы» мы превращали с помо­щью подручных средств в «зенитные» пулеметы для стрельбы по воздушным целям. Прежде всего, в обороне устанавливалось на прочный высокий кол обычное тележное колесо. На него водружался и закреплялся станок «Максима», ко­торый задирал свой ствол к небу и мог стрелять по самолетам. Правда, если была хорошо отрегу­лирована для этой стрельбы возвратная пру­жина, на которую при такой стрельбе ложилась большая, чем обычно, нагрузка. На марше тот же «Максим» ставился на задок обычной армейской повозки, хобот его свисал сзади повозки, станок закреплялся за ее борта. Как говорится, голь на выдумки хитра.

     Поскольку внезапные налеты «мессеров» добавляли нам много неприятностей, я тоже получил приказ оборудовать и подготовить один пулемет своего взвода для стрельбы по самим противникам. Установив его на задок пол, я его закрепил, усилил натяжение возврат-пружины, и пулемет хоть и более заметнее, чем в горизонтальном положении, мог вести огонь вверх.

     И вот на марше с головы колонны полка, проходившей по узкой лесной просеке, совершенно внезапно один за другим над нами прошли несколько «мессеров». Летя на высоте не более 50 метров, они строчили по нам из крупнокалиберных пулеметов.

     Кое-кто в колонне заметался в панике, другие бежали с дороги в лес. Комполка Твердохлебов, охаживая палкой паникеров, кричал: «В лес! С дороги!». Мне же от моего «зенитного Максима» бежать было нельзя. Встав за пулемет, я открыл огонь, но от него было мало толку.

     Самолеты так быстро проносились надо мной, что прицельно вести огонь я не мог. Между тем немецкие летчики хорошо видели меня, грозили кулаками, и раз за разом проходили над дорогой, прошивая своими очередями ее, брошенные повозки, орудия, стоящие машины. Слева от моей повозки стояла брошенная шофером грузовая автомашина, наш советский ГАЗ, нагруженный ящиками, по-видимому, с боеприпасами. Пули, в том числе зажигательные, били по ней, и она сразу же загорелась.

    Продолжая стрелять, я думал, что же будет, когда в этой автомашине, буквально рядом со мной начнут рваться боеприпасы. К счастью, немецкие ассы, расстреляв боекомплект, вскоре улетели. Постепенно на дороге собрались люди, горящую автомашину успели вовремя погасить.

    Еще несколько штрихов к боям за Бреслау (по решению И.В. Сталина в 1945 г. этот город стал польским Вроцлавом). Войска нашей 52-й армии в ходе январского наступления 1945 года были нацелены прямо на немецкие города Ельс и Бреслау.

    22 января 1945 года части дивизии перешли немецко-польскую границу и вступили на территорию фашистской Германии. После упорных многодневных боев нами был захвачен город Ельс, расположенный в 18 километрах северо-восточнее Бреслау. За взятие Ельса дивизия была награждена орденом Суворова второй степени, многие ее солдаты, сержанты и офицеры были награждены орденами и медалями.

    И хотя бои за Ельс были особо упорными и ожесточенными, стоили нам немалых потерь, город Бреслау вошел в историю Великой Отече­ственной войны как пример особо упорного и длительного сопротивления окруженной в нашем тылу крупной группировки гитлеровцев. На протяжении более трех месяцев наши войска не могли взять этот город. Этот по сути город-крепость на Одере был окружен нашими войсками еще в конце января — начале февраля 1945 года, а его окруженная и оставшаяся в нашем тылу группировка сдалась лишь за два дня до безоговорочной капитуляции Германии, т. е. 6 мая 1945 года, позднее капитуляции Берлина.

    Оставаясь в глубоком тылу наших войск, эта группировка отвлекала значительные силы и представляла большую угрозу тылу и флангам 1-го Украинского, 1-го Белорусского фронтов в битве за Берлин. О численности же немецкой группировки в Бреслау можно судить по цифре пленных, взятых 6 мая 1945 года. По данным наших источников, там пленено было более 40 тысяч фашистских солдат и офицеров.

    Для нашего батальона и моей пулеметной роты бои под Бреслау и в его пригородах запом­нились крайним упорством, значительными по­терями и особенно в напряженных уличных сражениях среди многоэтажных домов, узких дво­ров и улиц, пригородах. В городских условиях тяжелые пулеметы и их расчеты представляли просто живые мишени.

    Именно так, как живые мишени, я оцениваю на кадрах фронтовой кинохроники расчеты «Макси­мов», тянущих свои пулеметы на катках по плотно застроенным узким улицам и дворам, среди раз­валин домов крупных европейских городов. Какое-то время мы стояли в обороне северо-западнее Бреслау (причем даже не отрыв окопов полного профиля) не давая противнику уйти из окруженного города. Как выяснилось позднее, противник и не собирался покидать город.

    Будучи окруженной в городе и его ближайших окрестностях, сильная группировка противника с яростью и отчаянием обреченных обороняла каждый поселок, буквально каждый дом и двор, переходя в решительные контратаки при нашем самом малейшем продвижении вперед.

     Наступление на окруженный город мы начали рано утром 12 февраля 1945 года при очень сырой и туманной погоде. Прямо перед нашим батальоном, в 600-700 метрах от наших окопов, находилась хорошо подготовленная к обороне деревня Капсдорф.

    После непродолжительного артминометного огня по деревне стрелковые роты нашего баталь­она стали продвигаться к деревне, ее крайним домам, откуда противник вел непрерывный пулеметный и автоматный огонь. Правда, огонь его был малоэффективным, по­скольку стоял густой туман, кроме того наши са­перы подожгли дымовые шашки, покрывавшие нас не очень плотным дымом.

    Я шел, как обычно, впереди своих пулеметных расчетов, сразу же за цепью стрелков. Мои же пу­леметные расчеты вынуждены были тянуть «Мак­симы» по изрытому в сплошных ямах картофель­ному полю, а потому не успевали за стрелками. В сплошном тумане и в дыму впереди были видны лишь вспышки пулеметных и автоматных очередей противника. Цепь наших наступающих солдат была очень редкой и продвигалась под огнем, на огонь противника почти не отвечала. И вот до домов деревни оставалось не более 150-200 метров, туман и дым стали рассеиваться. Кто-то впереди меня панически закричал: «Немцы сзади!».

    Оглянувшись назад, буквально метрах в 30-40, я увидел двух немецких пулеметчиков. Очевидно, в сплошном тумане и дыму наша редкая цепь не заметив, миновала их неглубокий окоп, и оказались за нашей спиной. Пулеметчики тоже поняли, что они был отрезанными от своих, в тылу нашей цепи. Но сдаваться, как видимо, они не собирались. Время для раздумий у меня не было, я видел, что пулеметчики, сидя в неглубоком окопчике и оказавшись за спинами наших солдат, в спешке переставляют пулемет стволом в сторону деревни. Ближе всех к этим пулеметчикам оказался я. И с пистолетом в правой руке и гранатой на поясе я быстро, как мог, бросился к их окопу.

     Когда я подбежал к ним. пулемет они уже уста­новили. Я с ходу ударил его сапогом, и он зава­лился на землю. Направив на них пистолет, я за­кричал: «Хенде хох» (Руки вверх!), и они оба подняли руки. Чтобы не попасть под выстрел снайпера, стре­лявшего с чердака ближайшего дома, я спрыгнул к ним в их неглубокий окоп и, держа их под при­целом, наблюдал за окружающей обстановкой».

Благодарность Верховного главнокомандующего лейтенанту Л.Л. Федорову

Исполняет песню автор стихов ветеран Л.Л. Федоров.

Из интервью с Федоровым Л.Л. "Загадка капитуляции Бреслау".

Земной путь Леонида Леонидовича длиной почти в 100 лет завершился на Новолюберецком кладбище в Люберецком районе Московской области.