Балакирев Рем Васильевич
Балакирев Рем Васильевич, родился 27.07.1927 г. Кизыл-Арват Туркменской ССР. В 01-08.1944 г. обучался в Московской объединённой школе ВМФ. 17.09.1944г. назначен рулевым-сигнальщиком в Пинский дивизион 2–й гвардейской бригады бронекатеров Днепровской Краснознамённой, ордена Ушакова 1 степени военной флотилии. Воевал на кораблях флотилии в Польше, принимал участие в Берлинской операции, обеспечивая форсирование водных преград, перевозку грузов и высадку десантов.
Награжден орденом Отечественной войны 2-й ст., медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и др.
Я, Балакирев Рем Васильевич, родился в городе Кизыл-Арват Туркменской ССР 27 июля 1927 г. Детство у меня прошло, фактически, в Москве, потому что отца, как квалифицированного токаря, перевели в 1929 году в Москву на только что открывшийся завод "Фрезер". Вскоре он вызвал нас с матерью. В Москве мы жили недалеко от завода "Фрезер", в Перово. "Фрезер" - один из первых инструментальных заводов в России. Там я учился в школе.
У нас на 4-м этаже жил Коля Ихонин - футболист, он играл за "Пищевик" (потом он "Спартаком" стал). Коля был Тихоокеанским подводником - отслужил на флоте. Я жил на втором этаже. Родители наши дружили, причём отец был токарем, а отец Коли - начальником цеха. Он меня брал для того, чтобы после игры я его вещи домой привозил, а они уходили куда-то. Он меня всё время брал. 22 июня 1941 года мы дошли с ним до Карачарово, до электрички, сели в неё, а там стоял громкоговоритель и вдруг, объявляют о начале войны. И мы: "Блин, а будет матч или нет?". Дальше мы поехали или не поехали - не помню, но матча уже не было, конечно. Так я узнал о начале войны.
В конце ноября - начале декабря 1941 года завод, в том числе, и нас с матерью эвакуировали в город Томск, отец остался в Москве. На новом месте я работал в ремонтном цеху токарем. В 1943 году мы вернулись в Москву. Здесь я оформился работать электриком в ЖЭК. В конце 1943-го мы узнали, что существует Военно-морская школа где-то в районе ВДНХ. Мать не знала, отец не знал, я туда съездил и только потом сказал, что ухожу в эту школу. Они не стали препятствовать. В январе-марте 1944 года обучались в Москве, а где-то в апреле эту школу переводят в Киев. Нас отправляют с Киевского вокзала в Киев. Мать плакала... Первое крещение я получил в Дарнице - налетела авиация, начала бомбить... Мы разбежались кто куда. В общем, некоторых наших ребят там ранило. На наших бескозырках ещё не было ленточек, присягу не принимали, но моряками хотели быть. Несколько самолётов там зенитная артиллерия наша подбила. Потом всё-таки собрались, приехали в Подол (пригород Киева), там уже было для нас приготовлено здание. Учились мы до конца 1944 года. Там готовили мотористов, рулевых-сигнальщиков, комендоров, шифровальщиков и радистов.
Я окончил школу по специальности: рулевой-сигнальщик. В 17.09.1944 года, по окончанию учёбы, нас направляю на Днепровскую флотилию. Мы попадаем в Пинский экипаж, оттуда на бронекатерах по каналам вышли в Вислу в районе города Модлен. Там вся флотилия сосредоточена была. Сразу вышли с Вислы, и тут начался настоящий фронт. В основном, нас долбила только авиация - куда деться нам - канал шириной 150-250 метров. Нас очень хорошо охраняли катера, которые имели зенитные установки. Мы их называли "лапти". Они, конечно, очень хорошо нас охраняли. Только авиация налетает, "лапти" начинают работать и уже звёздочки ставят, как собьют. Ещё нам мешали немецкие группировки, которые оставались, - приходилось отстреливаться. Дошли уже до Кюстрина, мы шли уже по Варте. Во-первых, преградами здесь для нас были переправы - солдаты наши переходили, мы им тоже помогали перебраться на другой берег - это входило в наши обязанности. Некоторые катера выходили из строя в ходе боестолкновения с немецкими войсками.
Когда мы стояли в Кюстрине, был приказ нашему отряду выступить, потому что было 3 или 4 разбомбленных переправы, и нам нужно было переправить войска. Мы ушли уже за Фюрстенберг. Катера здесь спаривались, чтобы побольше народу увезти. Военных действий здесь не было, правда, одна "рама" летела - "Фокке-Вульф" - он высоко, сволочь, в небе висел - его пулемётом не достанешь. А после него обязательно налетали самолёты, но тут как-то обошлось без этого. И вдруг откуда ни возьмись чехословацкий штаб. Как он там появился - мы понятия не имели. Откуда они? Там были штаб и охрана, "Виллисы" у них, "Студебеккер". И они к нам: "Ради Бога, спасите, помогите, переправьте нас на правый берег!". Мы сначала не поняли, а потом догадались. Видно, войска немцев, которые остались недобитыми, а эти отстали от своих войск, их гнали впереди себя. А командир отряда Лоза: "Ну, как, у меня приказа нету, нам надо идти к себе". Они в итоге уговорили. И мы переправили их, и что вы думаете? Они нам всем, экипажам двух катеров, которые их переправляли, вручили чехословацкие ордена. Переправы были разбиты, а мы им помогали. Они брёвна сколотили, помост, мы затаскивали их машины на борт.
После Кюстрина была сильнейшая группировка немцев у Берлина. У них там было сосредоточено очень много вооружения и военной техники. 22 тысячи орудий стреляли по Берлину - я тоже участник этой операции. Наши бронекатера участвовали в этом артналете, а мы на подсобных катерах подвозили боезапасы всё время. От стрельбы орудия катеров накалились до красна - водой обольют и опять шуруют. Это уже ближе к Удербергу. Был приказ Жукова (мы находились в оперативном подчинении у 1-го Белорусского фронта) перебросить десант в районе Шведа - там несколько дивизий было сосредоточено - для того, чтобы обойти эту группировку и окружить противника. Как раз мы - два катера нашего отряда под командованием лейтенанта Лазо - он всё время находился на нашем катере, а тут решил пойти на 22-м. Мы проходили сильный укрепрайон, и нас подбили - вышел из строя мотор и выбросило катер на дамбу. Где-то часа два мы провели в холодной воде, потому что обстрел продолжался. Они долбили по-чёрному. Вышел наш бронекатер, развернулся и своей "Катюшей" как долбанул по ним... И тишина. Луна светит, погода была, знаете, весенняя. Здесь мы вышли на берег, а около берега окопы немецкие были, я там каску немецкую нашёл. Противник не давал пройти нам на правый берег. У нас пулемётчик был легко ранен, командир катера старшина первой статьи Бережной. Потом оказалось, командир отряда Лазо погиб, мой дружок - Фетисов был ранен в ноги, пулемётчик - старый балтиец 1923 года рождения, здоровый моряк, сам раненый в грудь, восемь километров Фетисова на себе тащил. Притащил его в дивизион, ему потом за этот подвиг вручили орден Красного Знамени. Утром подошли наши катера, тральщики, вытащили нас и в ремонт отправили. Шведовская операция всё-таки прошла успешно, наши бронекатера высадили десант.
Одерберг взяли. Одербергский шлюз - 32 метра, рядом находятся три шлюза, а этот, как лифт, – «Корыто», заходишь в него, и оно поднимает тебя на высоту. Мы выскочили по каналу в направлении Берлина, столицу брать, оставалось несколько километров уже, и дали команду нашей второй бригаде идти в Штеттинский залив. Одер остался немного правее. Тут уже особых боёв не было, были бои местного значения. Когда мы подошли уже к Штеттинскому заливу, смотрим - стоят немецкие корабли, пустые абсолютно: крейсер, две подводные лодки, ещё несколько кораблей. Мы к ним не подходили, а из первой бригады, которая за нами шла, один бронекатер решил подойти к кораблям и нарвался на мину. Шарахнуло так, что ему нос оторвало, кто-то погиб. Выходим в Штеттинский залив. Наш командир дивизиона капитан-лейтенант Королёв тащил за своим катером штабную баржу нашей бригады. Я за рулём был как раз. Он взял и отвернул немножко влево, и что вы думаете? Как шарахнуло... Ни катера, ни людей, да ещё и столб воды 30 метров. Почему взрыв был такой мощный? На корме катера лежали три или четыре глубинные бомбы и в момент подрыва они сдетонировали, нос баржи оторвало, хорошо, что там переборки были - она благодаря им не затонула. А от катера и от команды ничего не осталось - одни щепки только. Чьи эти мины? Вероятно, их поставили англичане или американцы, чтобы немецкие корабли с войсками не вышли в море. На них, собственно, и подорвался наш катер.
В Штеттинском заливе мы стояли в районе Свинемюнде. И вдруг приказ бронекатерам дивизиона капитана третьего ранга Михайлова выйти в открытое море, в Балтику, для определения немецкого корабля. Командующий Днепровской флотилией вице-адмирал В.В.Григорьев писал в своих воспоминаниях, что это был линкор "Шлезнен", но наши ребята говорили, что это уходил линкор "Адмирал Шеер", который в Баренцевом море в своё время потопил ледокол "Сибиряк" (в действительности "Адмирал Шеер" в ночь с 9 на 10 апреля 1945 г. в ходе налёта более 300 самолётов британской авиации на верфи в Киле был атакован и поражён пятью сверхтяжёлыми бомбами "Толбой", перевернулся и затонул в доке).
Нас, отряд сторожевых катеров, направили туда, как вспомогательные средства, за бронекатерами - раненых вывезти, ещё чего-то. Подходим. Как началось... Один снаряд плюхнул - уууух, второй. Мы думали, что попадут в нас, а потом мы здорово начали вести ответный огонь, а в нас не попали. Выйти было нельзя - такая плотность немецкого огня была. Капитан третьего ранга Михайлов даёт команду на обратный курс, развернулись, и не вышли. Через несколько часов влетает на катере какой-то офицер с пистолетом, палит: "Почему не выполнили приказ? Мы сейчас вас...". Опять рассредоточились и стали выходить в море. Оказывается, это наша батарея по нам стреляла, не разобрались чей военно-морской флаг и думали, что немецкая флотилия хочет уйти. А мы в свою очередь думали, что это немецкий линкор уходит. Подошли наши бронекатера к этому линкору. Мы с ними не пошли, потому что наши катера-сторожевики плоскодонные, а тут шторм начался, могли перевернуться. А бронекатера прорвались, взяли на абордаж корабль. Забрались матросы на линкор, а на корабле ни одного человека, замки с орудий уже были сняты. Рано утром торпедировали этот линкор, всадил ему в середину корпуса, и он "сел на банку", на мель. Затем вытащили его с "банки", вывели в нейтральные воды, открыли кингстоны и затопили его.
Как мы встретили День Победы.
В Свинемюнде мы встретили конец войны. Со штабного катера раздалась пулемётная очередь, потом стали сигнальные ракетницы запускать, и сразу по кораблям разошлось: "Война кончилась!". Ой, что там началось...
Там на островах, водились свиньи, сколько их там было, не счесть. На тральщиках стояли газовые котлы с дровяным отоплением, туда чурки забрасывали, и тральщик тук-тук-тук-тук-тук - 6 узлов давал. Там коптили этих свиней. Мы сытые были...
Война уже кончилась Наши полуглиссера участвовали в боях непосредственно в Берлине, на Шпрее и в каналах по переброске десанта, там 8 человек были удостоены звания Героя Советского Союза. Причём с нашей бригады был Сотников, ему Героя присвоили посмертно. Очень многие там погибли, их всех похоронили в Трептов-парке в Берлине. Нам нужно было отбуксировать полуглиссера, которые стояли недалеко от Рейхстага. Ну, я выскочил, один попал к Рейхстагу и сфотографировался. Написал на стене: "Балакирев Рем Васильевич. Москва".
Жизнь после войны.
На флоте я прослужил до 1951 года. Попал на работу в научно-исследовательский институт, который возле Курского вокзала, где полиэтилен создали. Я кончил вечернюю школу и затем поступил в полиграфический институт. Проучился я всего два года, потому что женился, квартира была нужна, а на "Фрезере" комнатка 18 метров. Пришлось уйти из института учеником каменщика. А там, знаете, какая работа была? Уже пятиэтажки строили... Я уже слесарем был высокого пятого разряда, а с Мосстроя искали квалифицированных слесарей на Карачаровский завод. Мы делали там лифты, подъёмники для них. И с Карачаровского завода я попал в СМУ (специализированное монтажное управление), где запуск ракет делали. Долгое время работал на заводе Лавочкина, прикомандированным от СМУ, там я и орден Трудового Красного Знамени получил. Работал на новостройке под Загорском, там НИИ по выпуску топлива. Во многих командировках я был - и в Казахстане, и на Северном Кавказе, и на Западной Украине, и на Балхаше... Долгое время я там работал, а потом всё развалилось.
Я знал, что в московском Центральном парке культуры им.М.Горького собираются моряки на 9 мая. И где-то в 1982 году я решил пойти, думаю: может, кого-то смогу найти? Пришёл я в Парк культуры и встретил двух ребят-ветеранов с Днепровской флотилии, только они из 1-ой бригады были. Мы разговорились и пошли к пруду. А там стоял контр-адмирал, который служил в политотделе Днепровской флотилии. Мы как раз о Днепровской флотилии речь вели, он услышал и подошёл: "Ребята, вы позвоните Вере Михайловне - у неё все Днепровцы". И дал телефон её. Я ей позвонил, и с 1982-го года я всё время был с ветеранами флотилии. Музей Днепровской флотилии организовали, встречались там.
О том, как кормили на фронте...
У нас кормёжка была отличная. Когда в школе ВМФ были - кошмар. Как мы выжили - непонятно, одни рёбра торчали. Когда в полуэкипаж попали, мы, пацаны, весь хлеб смели, а потом всё подносили и подносили нам. А когда мы попали на катера, кормили нас отлично - всё было.
О Сталине...
Я, конечно, нормально отношусь к нему. Перегибы, несомненно, были, потому что даже мой отец дрожал как осиновый лист в 1937 году. Его начальника цеха, друга - немецкого коммуниста Отто Германа - арестовали. Расстреляли. И отец боялся, так и слушал - ждал звонка в дверь, но пронесло. А так, конечно, за войну Сталин сделал много. Иногда говорят: "Вот Жуков столько народу погубил, сколько немцы людей потеряли, а сколько мы...". Войны без потерь не бывает, и потом немцы проиграли, а мы выиграли. Ещё я слышал: "Если бы ни англичане и ни американцы - войну бы мы не выиграли!" - да пошли они, языки им вырвать надо! В 1945 году, особенно, у нас такая силища была - всю Европу могли снести.
Пожелания молодому поколению...
Молодому поколению я хочу пожелать, чтобы жизнь была прекрасная, чтобы молодые люди не занимались наркоманией, вели здоровый образ жизни. И чтобы не было этой проклятой войны! Это самое основное.